Ёж: Частные версии теорий-1

[golosptic]

Рассуждений вокруг теории Рамсея и её последствий можно было бы привести к более практическому и приземлённому соображению.

Основная ценность любой математической модели и научной теории состоит не в том, что она компактным образом описывает имеющиеся данные, а в том, что она позволяет делать сбывающиеся предсказания относительно данных, которые мы получим в будущем.

Но есть достаточно важный нюанс.
Это вопрос о том, что конкретно мы имеем ввиду под "теорией", когда обсуждаем её применение различными людьми.

Вполне очевидно, что если люди разные, то они могут одну и ту же теорию, изложенную естественным языком, понимать различным способом и модели фрагмента реальности, создаваемые при использовании этой теории, будут, в связи с этим, различаться.
Это и есть та самая "проблема следования", о которой я писал в предыдущих заметках.

Собственно говоря, все попытки формализации языка науки, включая математику - это попытки, в той или иной степени, избежать данную проблему, создав условия для устойчивого воспроизведения теории в умах тех, кому её хотелось бы воспроизводить.

Если конкретная научная теория может быть воспроизведена в умах её реципиентов с большей или меньшей точностью, то точно воспроизвести набор доступных человеку теорий, так, чтобы реципиент обладал ими и только ими, по очевидным соображениям, сложнее до полной невозможности.

Comments

[p2004r.livejournal.com]

> Основная ценность любой математической модели и научной теории состоит не в том, что она компактным образом описывает имеющиеся данные, а в том, что она позволяет делать сбывающиеся предсказания относительно данных, которые мы получим в будущем.

Тут конечно можно спорить о термине "теория", но в целом "предсказание исходов экспериментов" не увеличивает нашего знания.

Вот к чем это ведет:

Возьмем, например, публику, пришедшую на выступление фокусника. С точки зрения логики задача, стоящая перед ней, во многом схожа с научной. И хотя в природе нет фокусника, который старался бы нарочно обмануть нас, и в том и в другом случае мы можем заблуждаться по одной и той же причине: то, что мы видим, не самоочевидно. Если бы фокус можно было объяснить с ходу, его бы просто не было. Если бы объяснения физических явлений были очевидны, эмпирический подход был бы законным и не возникло бы необходимости в науке в том виде, в котором она нам известна.

Но дело не в том, что нужно предсказать, каким будет фокус. Я могу, например, предсказать, что если фокусник делает вид, что прячет шары под стаканами, то эти стаканы потом окажутся пустыми; могу также предсказать, что, если он кого-то перепиливает пополам, этот кто-то появится затем на сцене целый и невредимый. Это все предсказания, которые можно проверить на опыте. Я могу много раз посещать выступления фокусников и видеть, что мои предсказания каждый раз сбываются. Но все это даже не даст мне подойти к самой проблеме того, как устроен фокус, и уж тем более решить ее. Для этого требуется объяснение: некое суждение о реальности, которое объяснит то, что мы видим.

Кому-то фокусы просто нравятся, и желания понять, как так получается, не возникает. Сходным образом в XX веке большинство философов и многие ученые придерживались той точки зрения, что наука не способна совершить какие-либо открытия о реальном мире. Исходя из эмпиризма, они сделали неизбежный вывод (который привел бы в ужас ранних эмпириков), что наука может лишь надежно предсказывать исход наблюдений и что она никогда не должна стремиться описать ту действительность, которая эти события порождает. Это течение называется инструментализмом, и он в принципе отрицает существование того, что я называю «объяснением». Влияние инструментализма ощутимо до сих пор. В некоторых областях науки (например, в статистическом анализе) само слово «объяснение» стало означать «предсказание», и говорят, что математическая формула «объясняет» набор экспериментальных данных. Под «действительностью» понимаются просто данные наблюдений, которые формула должна аппроксимировать. Таким образом, для утверждений о самой реальности не остается места – можно разве что признать ее «полезной фикцией».

То есть в сухом остатке инструментализм + отрицание реализма.

[golosptic.livejournal.com]

Слова инструментализм и реализм сами по себе - ничего особо не объясняют.

Всё несколько интереснее (на мой взгляд). Это, всего лишь, бирочки.

Вот сейчас отпишусь как раз по поводу ценности теорий.